Первомученик Стефан

В дни празднования Рождества Христова Церковь чтит память Апостола, первомученика и архидиакона Стефана. Древние месяцесловы содержат две возможные даты празднования памяти Стефана по отношению к Рождеству. Это следующий день после Рождества Христова, как это прописано в римском и карфагенском церковном календаре, или же через день после праздника, как память Стефана совершалась в константинопольской Церкви. Такое различие связано с тем, что первая дата обозначала день обретения мощей первомученика, а вторая – день перенесения их в Иерусалим в 415 году.

Непосредственное совпадение дня памяти Первомученика Стефана, с днями Рождества одновременно, и случайно, и символично. Случайно, потому что связано «лишь» с обретением и перенесением мощей Стефана в начале V столетия. Символично, потому что оно помещает воспоминание Стефана в Рождественские Дни – дни, когда Община воспоминает всех тех, кто в этом мире был наиболее близок ко Господу по Плоти: Царю Давиду, Праведному Иосифу, Апостолу Иакову брату Господню.

Однако, и слово «случайность», и слово «символичность» должны восприниматься Общиной в контексте своего библейского первоначального смысла. Ведь кто есть Бог, как не Первоначальная Случайность. Случайность, неслучайность Которой воспринимается Общиной в контексте осознания человеком и миром случайности своей собственной – случайности нашей общей по отношению к первоначальному, раскрытому в Откровении и Писании, суверенному, безначальному, неслучайному, самобытному личному Бытию, именуемому Богом. Бог как Случайность – одно из определений Бога, важных в контексте постмодерной современности.

Личность и дело Стефана, соотнесенность его памяти с празднованием Рождества были чрезвычайно важны уже для Отцов Церкви IV века, посвятивших этой теме свои богатые смыслом размышления. Итак, обе традиции празднования памяти Стефана – на Второй или Третий День Рождества – глубоко символьны, и указывают, как об этом говорит в своей проповеди на Стефана святитель Августин, «на особенную волю Бога о своем святом».

Стефан был одним из семи диаконов, об избрании которых говорится в книге Апостольских Деяний. «Их поставили перед Апостолами, и сии, помолившись, возложили на них руки. И слово Божие росло, и число учеников весьма умножалось в Иерусалиме; и из священников очень многие покорились вере» (Деян. 6:5,7). Стефан проповедовал, благовествовал, совершал знамения во Имя Христово. «Он был исполнен веры и силы, совершал великие чудеса и знамения в народе» (6:8). Никто из противников веры во Иисуса «не смог противостоять Мудрости и Духу, которым он говорил» (6:10). За это он был схвачен и приведен в Синедрион на суд.

Проповедь Стефана, Суд над ним, молитва и побиение его камнями подробно описаны в 6 и 7 главах книги Апостольских Деяний. На протяжении этого исключительно долгого и подробного даже для новозаветных текстов повествования, в день памяти Стефана для Общины важно выделить отдельные ключевые образы, слова и смыслы.

«Стефан, исполненный веры и силы, совершал великие чудеса и знамения в народе. Некоторые из синагоги… вступили в спор со Стефаном, но… не могли противостоять. Тогда научили они некоторых сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и Бога. И возбудили народ и старейшин, и книжников, напав, схватить его и повести в Синедрион. И представили ложных свидетелей, которые говорили: этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие и на закон. Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей» (Деян. 6:8-14).

Итак, по свидетельству книги Деяний, Стефан совершал знамения и чудеса, благовествовал и проповедовал. Силе его слов не могли противостать вызывавшие его на спор. При помощи народа, старейшин и книжников, Стефан был схвачен и приведен на суд в Синедрион. На суде Стефана обвиняют ложные свидетели и вменяют ему хульные слова на место сие, то есть Храм и Иерусалим, и Закон, и на Бога.

Очевидно, что описание происшедшего со Стефаном воспроизводит последовательность суда и обвинения на Господом Иисусом Христом. Сама последовательность изложения параллельна тому изложению крестных событий, как они приводятся в евангельских повествованиях. И вот здесь очень важно сказанное далее: «И все, сидящие в Синедрионе, смотря на него, видели лице его, как лице Ангела» (6:15).

Что же такое «Лице Ангела»? Толкователи, экзегеты пытались понять это по-разному. Так, Феофилакт Болгарский говорил об «особой приятности вида проповедника»; писатели и аскеты – о следах благодати и особом духовном свете, исходившем от Стефана, который был опытен в добродетелях. Кто-то говорил о нетварном свете, и о многом-многом другом. Многие и многие толкования, каждое из которых преследовало цель назидания общины в нравственном, аскетическом и пастырском ключе.

Для Общины важно, что в свете непосредственной теологической логики, Лице Ангела – это Лицо Ангела Великого Совета – Мессии, Отрока Божия, Господа Иисуса Христа. «И наречется имя его Великого Совета Ангел», – как говорится в греческом переводе текста Исайи (Ис. 9:5). Для предстоявших Стефану на судилище казалось очевидным, что «Иисус – мертв. Он был распят, убит на кресте, место погребения его известно, а тело было украдено ближайшим кругом учеников». Именно поэтому – за якобы ложное свидетельство об имевших место событиях – был ими предан, пойман, судим и Стефан. И вот здесь, в самый момент кульминации судебного действа над Стефаном и, в его лице, суде над всей Христианской Общиной, члены Синедриона, смотря на Стефана, видят … Иисуса Христа. «И все, сидящие в Синедрионе, смотря на него, видели лицо его, как лицо Ангела» (6:15).

Стефан же предлагает им изложение всей библейской истории, начиная от Авраама (7:2), продолжая Моисеем (7:20), Давидом (7:46), и завершая … Соломоном «который построил Ему дом» (7:47). Там, где священная библейская история, по мысли слушателей – судей Стефана, должна была найти свое совершение – в Храме, культе, Законе, богослужении – Стефан, а по сути, Сам Живой и Присутствующий Иисус, произносит Суд: «Но Всевышний не в рукотворенных храмах живет, как говорит пророк: Небо – престол Мой, и земля – подножие ног Моих. Какой дом созиждете Мне, говорит Господь, или какое место для покоя Моего? Не Моя ли рука сотворила все сие?» (7:47-49).

Там, где Синедрион ждал одобрения, похвалы и утверждения, Иисус, Живой и Присутствующий, устами Стефана провозгласил упразднение, деконструкцию, опустошение и завершение, занавес, апофеоз религиозного. Господь Иисус, устами Стефана, провозгласил свой вердикт. «Ты взвешен на весах и найден очень легким. Мене, текел, фарес, упарсин» (ср. Дан. 5:27,25).

«Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла и побивали камнями Стефана, который молился и говорил: «Господи! Не вмени им греха сего» (Деян. 7:58-60). Стефана побивали камнями. Он восходил на Небо. Но молитва его оставляла Церкви Савла Павла. Того, кто, убивая Стефана, увидел Ангела в лицо.

Священник Августин Соколовски, доктор богословия